"Мир в беспорядке" – так шесть лет назад звучал один из тезисов, когда здесь, в Мюнхене, занимавший тогда пост Федерального президента Йоахим Гаук призывал к тому, чтобы Германия брала на себя больше ответственности. Тот, кто сегодня днем слушал выступление его преемника, должен признать: мир в беспорядке – это реалия вчерашнего дня.

Не потому, что основанный на правилах международный порядок словно бы продолжил свое начатое 75 лет назад триумфальное шествие, а, скорее, потому, что на протяжении нескольких лет международное сотрудничество переживает беспрецедентный период рецессии и, еще скорее, по следующей причине: возникает новый порядок, который, однако, теперь фактически более не связан напрямую с такими принципами, как либерализм или функционирование на основе правил.

Новым в нем является отнюдь не подъем Китая, который мы наблюдаем уже в течение нескольких десятилетий.

Не является новым и снижение стратегического значения Европы после холодной войны.

В действительности кардинальные перемены, напротив, связаны с тем, что ощутимо для всех к концу подходит эра вездесущего американского мирового полицейского – вспомним Сирию, Афганистан или Африку. И не потому, что США словно бы не доставало военной или экономической мощи, а потому что активная роль ответственных лиц в Белом доме для созданного США мирового порядка претерпела изменения.

Эту освободившуюся геополитическую нишу, наблюдаемую в настоящий момент прежде всего на Ближнем и Среднем Востоке, стремятся занять другие: такие страны, как Россия, Турция или Иран, зачастую представляющие отличающиеся от наших ценности, интересы и мировоззрения. Таким образом, теперь решения о будущем Ближнего Востока принимаются в том числе и в Астане или Сочи – вместо Женевы или Нью-Йорка. То обстоятельство, что подобные договоренности зачастую построены на песке, нам как раз демонстрирует эскалация в Идлибе.

Нам, дамы и господа, американцам и европейцам, придется ответить на вопрос о том, как такое стало возможным. И прежде всего о том, что мы сделаем, чтобы в данной ситуации что-либо изменить.

В целях необходимой самокритики нужно сказать: мы, европейцы, слишком долго закрывали глаза на неприятную реальность, означающую непосредственно для нас сокращение военного участия США и выход страны из международных соглашений. Но даже с широко открытыми глазами мы едва ли могли предсказать, что маятник американской дипломатии и политики качнется в другую сторону так быстро.

Тем не менее, столь стремительное развитие событий имеет, возможно, и положительные стороны: к настоящему времени – и, кажется, это понимание формируется в том числе и здесь во время дискуссий и выступлений – каждый в Европе уже смог осознать, что нам придется предпринимать больше шагов в интересах нашей безопасности и стабильности в соседних регионах. И, да, Европа делает больше шагов – начиная от Украины и Ближнего и Среднего Востока и заканчивая Ливией и Сахелем – в военном, гражданском и дипломатическом смыслах. Да, пусть этого еще и не достаточно в полной мере.

Все эти кризисы станут для нас здесь, в Мюнхене, темой выступлений с этой сцены и предметом обсуждения в ходе многочисленных бесед. В связи с этим хотел бы сфокусироваться на трех замечаниях:

Во-первых, в будущем Европе придется использовать свои сильные стороны.

При этом я, конечно же, имею в виду формирование Европейского союза безопасности и обороны – в качестве сильной европейской опоры НАТО. В этом заключается задача по формированию европейской политики на 20-е годы. И при этом речь сегодня уже давно идет не о том, делать ли это или нет, а о том, как это сделать. Совместно с Францией мы интенсивно работаем над этим, и мы также вернемся к предложению Президента Макрона о стратегическом диалоге по этому вопросу.

Говоря прямо, Германия готова усилить свою роль – в том числе и военную. Но данное военное участие необходимо интегрировать в некую политическую логику – как уже сегодня днем здесь пояснил Федеральный президент Франк-Вальтер Штайнмайер. Бывший Министр обороны Петер Штрук был прав. Однажды он заявил: безопасность Германии оберегается в том числе и на Гиндукуше. И сегодня нужно дополнить это высказывание: и в Ираке, Ливии и в Сахеле – а еще и за столом переговоров в Нью-Йорке, Женеве и Брюсселе.

Без дипломатии, без четкой политической стратегии, без создания мощностей на местах военные операции рискуют в лучшем случае окончиться ничем, а в худшем – способствовать эскалации кризисов. Мы стали свидетелями этого после 2003 года в Ираке и это же мы наблюдаем непосредственно в настоящий момент в Сирии и в Ливии. Кто отождествляет "усиление ответственности" и "усиление своего участия" исключительно с "усилением военной роли", тот никогда не справится со сложностью этих конфликтов.

В этой связи я думаю и о экономической мощи Европы, без которой, например, не будет устойчивое восстановление в Сирии. И мы в Европе и в Западном мире весьма едины во мнении о том, чтобы увязать восстановление в Сирии с необходимостью политического решения. Мы не будем принимать участия в восстановлении, направленном на цементирование власти Асада.

Не менее важным мне представляется следующее: мы, европейцы, предлагаем модели устройства, рассчитанные на долгую перспективу – это мы доказали различными способами, в том числе и с точки зрения истории. Впоследствии войн прошлого мы испытали их на себе – начиная от Вестфальского мира и Венской системы и заканчивая Римскими договорами и Хельсинкским Заключительным актом. Пусть Россия, Турция и другие страны, поставляя оружие, а также задействуя войска и наемников, на краткосрочную перспективу задают тон в Сирии, Украине или в Ливии. Но где же подходы, сулящие стабильность и мир на длинной дистанции, вовлекая совершенно разных участников?

Неслучайно на протяжении нескольких лет именно Германия и Франция работают над мирным решением украинского конфликта. В последние месяцы мы вдохнули новую жизнь в Минский процесс – в том числе и с помощью нового Президента Украины Зеленского. Разведение сил и средств, а также обмен пленными может считаться лишь первым шагом. Решающий вопрос в этом и многих других конфликтах по-прежнему звучит так: готовы ли в самом деле все стороны оставить в прошлом логику сфер геополитического влияния и вместо этого начать вместе с нами формировать на основе международного права европейскую архитектуру безопасности? Об этом мы будет говорить и здесь, в Мюнхене, с коллегами из Парижа, Москвы и Киева с целью подготовить фундамент для дальнейшего саммита в "нормандском формате".

И, дамы и господа, неслучайно инициативы по мирному урегулированию в Ливии исходили из Рима, Парижа или, как это было недавно, из Берлина. Два дня назад по итогам длительных и трудных переговоров Совет Безопасности еще раз утвердил результаты конференции в Берлине. Впервые за все время на прошлой неделе военные представители конфликтующих сторон провели прямые переговоры о перемирии. А в воскресенье здесь, в Мюнхене, состоится первая встреча министров иностранных дел в рамках Берлинского процесса для совместного запуска механизма реализации наших решений и контроля за их выполнением – конечно же, в особенности военного эмбарго. В понедельник состоится обсуждение в кругу министров иностранных дел стран ЕС: речь пойдет о том, какой вклад ЕС может внести для того, чтобы решение о военном эмбарго обрело теперь реальную силу. И для ЕС может существовать только один ответ, и я вижу в зале Жозепа Борреля: в случае если Организация Объединенных Наций будет нуждаться в нашей поддержке и если конфликтующие стороны будут призывать нас к этому - мы будем готовы ее оказать.

Дамы и господа, во-вторых, хотел бы констатировать следующее: нам необходимо адаптировать наши многосторонние союзы и альянсы под требования новой глобальной политической реальности.

В первую очередь это касается Европейского Союза. Его геополитические притязания не могут ограничиться лишь новой стратегией в отношении Китая или более реалистичным взглядом на новые технологии. Речь идет о конкретном политическом курсе в интересах большей европейской суверенности – с точки зрения политики, экономики и технологий, а также лежащих в его основе ценностей. В этих целях мы будем совещаться с новым составом Комиссии – и в этом смысле во втором полугодии нам как Председателю Совета ЕС представится хорошая возможность.

Нам также необходимо пересмотреть роль НАТО.

Возьмем, к примеру, Ирак. Если в 2003 году было верно утверждать, что НАТО не является участником иракской военной кампании, то 17 лет спустя ситуация кардинально изменилась. Сегодня речь идет о подготовке иракских сил безопасности в борьбе с террористами Исламского государства. При этом Правительство Ирака совершенно осознанно просит о поддержке и со стороны НАТО, так как НАТО уважает суверенитет страны, являясь воплощением многостороннего подхода. Все мы разделяем заинтересованность сохранить то, чего нам удалось добиться ценой огромных усилий. И поэтому мы с согласия иракского Правительства хотим продолжить свою операцию – будь то в рамках коалиции по борьбе с Исламским государством или в рамках НАТО.

В конечном итоге тем самым мы выполним сразу две стратегические цели: во-первых, мы сохраним наш выбранный для Ближнего Востока политический курс, заключающийся в деэскалации вместо «максимального давления». А во-вторых, мы сохраним США в качества партнера по операции.

Новая динамика, которая в результате этого может возникнуть в трансатлантических отношениях, является не случайным побочным эффектом, а наша декларированная цель.

В связи с этим мое третье замечание прозвучит так: усиление роли Европы сохранит ответственность США.

При этом я думаю, к примеру, об Афганистане. За прошедшие месяцы мы оказали США интенсивную поддержку в согласовании мирного урегулирования между сторонами афганского конфликта – например, путем внутриафганского диалога, который уже неформально был начат. И поэтому мы рассматриваем сообщения о договоренности между США и движением Талибан как шанс. Чтобы эта договоренность переросла в крепкий мир, необходимо теперь провести по-настоящему внутриафганские переговоры, в рамках которых достигнутое за прошедшие годы не вычеркивается. Столь хрупкий политический процесс возможен лишь в условиях безопасности. In together, out together – с точки зрения Германии, являющейся вторым по числу отправленных военнослужащих участником операции, данный принцип должен оставаться по этой причине ключевым ориентиром.

И я думаю о зоне Сахеля, давно ставшей для международного терроризма новым местом отступления. В этом регионе участие Германии и Европы – военное и гражданское – имеет наиболее масштабный характер. Только в последние три года Германия вложила почти три миллиарда евро в укрепление стабильности в регионе. И мы также готовы пойти на большее – с точки зрения политики безопасности и при формировании государственных структур.

Для этого нам и в будущем потребуется помощь США. Ведь в конечном итоге исламистский терроризм представляет собой для людей в Бамако такую же угрозу, как и для людей в Париже, Берлине или Бостоне.

И поэтому, уважаемые дамы и господа, нам необходимо говорить также и о трансатлантическом разделении несомого бремени – здесь в Мюнхене, в Брюсселе, в Вашингтоне и в Берлине. И я понимаю: нам нужно делать больше – об этом сегодня также недвусмысленно говорил Федеральный президент. И мы же уже начали эту работу. Но давайте не будем сводить данную дискуссию к лишь одному вопросу. Ведь сила нашего союза измеряется не только в евро или долларах.

Нам необходимо настоящие политические дебаты о трансатлантическом партнерстве в XXI веке – именно в свете реалий, с которыми мы сегодня сталкиваемся. Данный процесс осмысления мы уже запустили в декабре в рамках НАТО, и мы убеждены: не максимальная фрагментация, а беспощадная дискуссия с четкими результатами представляет собой единственный разумный путь вперед. Потому как мы знаем: лишь в единстве мы располагаем экономической мощью, военным потенциалом и мировоззрениями, необходимые для защиты основанного на правилах мирового порядка.

Лучше всего мы начнем там, где констатированное авторами доклада Munich Security Report явление westlessness ощущается нами наиболее остро, а именно – в кризисных регионах у нашего порога. И у нашего европейского порога расположены Ирак, Сирия, Ливия, Украина и зона Сахеля.

Давайте не будем повторять наших ошибок! Не будем перекладывать эти и другие кризисы на плечи тех, кто хоть и экспортирует оружие и направляет наемников, но, несомненно, не может принести одного – крепкий мир.

Благодарю за внимание!